Раз – смешинка, две – смешинки,
Три – кривое зеркало.
Вот и классные картинки –
Зеркало коверкало? Э. Стефанович
Перед окончанием школы Вениамину Воробейникову предложили поработать учителем труда и даже в штат зачислили вместо штатного педагога, отпущенного по уходу за ребенком. За своим, в смысле, кровным. Да, так его доняли чужие…
Директор лично привел Вениамина Васильевича в учительскую к заштатному компу.
– Садитесь, готовьтесь к занятиям. Пишите перечень учебных работ, критерии оценок, план перспективный, план тематический, план урока, конспект …
Вениамин вспомнил давний домашний разговор с матерью, учительницей русского языка и литературы:
– Ма, что ты так много пишешь. Может быть, сочиняешь? Рассказы? Роман для потомков? Или нет, наверно, сказки – для детей?
– Инструкцию по технике безопасности при пользовании лазерными указками…
– Чтобы не перерезать вдоль и поперек всех нарушителей дисциплины? И только?
– Не болтай ерундой. Планы уроков пишу! – в сердцах всплеснула руками русалка.
– Неужели до сих пор не знаешь, как вести уроки? Для кого тогда пишешь?
– Для проверяющих! Есть еще вопросы, пока у меня есть ответы? И советы... Не вздумай себе выбрать эту профессию!
А он вот выбрал.
Вениамин безропотно обложился методическими пособиями. Спокойно прочитал про себя заклинание: «Ученье – "вкл", а не ученье – "выкл"! Да поможет нам F1, да сохранит F2, во имя Ctrl-а, Alt-а и святого Del-а, Enter!» Беспредметно прогулялся по "клаве"…
– Смотри, не перетрудись! – хлопнул его кто-то по плечу. – Пойдем, выйдем.
Пошли.
– Ну, ты даешь! От работы кони дохнут. Не очень-то паши!
Вениамин согласно кивнул, вернулся, оживил "мышкой" притухший монитор.
– Перекурим это дело? – протянул кто-то другой сигареты.
– Ну, если по-быстрому…
Вышли.
– Что тебе только что Майкин говорил?
– Чтоб я не очень надрывался.
– Ну, сачок шалопутный! На педсовете расскажешь…
Вениамин согласно кивнул, вернулся, загрузил Word.
– Пойдем, перетрем! – подошел Майкин.
Пошли.
– О чем только что со Шпилькиным разговаривал?
– О том, чтоб выступить против вас на педсовете.
– Ну, интриганус! – и в сердцах побежал запивать "колеса".
Вениамин вернулся, сел, перепечатал из методики перечень, сохранил.
– Ну-ка, выйди, погуляй там, – приказал Шпилькин, появляясь в дверях.
Вениамин вышел. Слышит – в учительской зашумели.
Явилась секретарша, пригласила его к директору.
– Послушайте меня, – обходительно подошел к Воробейникову импузантный директор, – человек вы в учительстве новый, педагогически не подкованный. Будьте осмотрительнее, не ввязывайтесь в ссоры с опытными педагогами!
– Понятно, я и не ввязываюсь, – понимаю: пед – от греческого – paidos – дитя…
Вениамин вернулся, сел и стал сочинять критерии. Без набивших оскомину цифр выходило что-то вроде:
1. "Ну, ты, блин, даешь!"
2. "Ты что, совсем лох?"
3. "Ладно, ништяк".
4. "Ну, это, типа, нормально!"
5. "А вот это – круто!"…
– А ну, пошли-ка! – круто нависли Майкин со Шпилькиным.
Пошли.
– Что тебе директор сказал?
– Чтобы я с вами не связывался.
– Что-о? Что он себе позволяет, что сам-то в педагогическом процессе волокет? Как свинья апельсины?
– Выскочка, глобус на подтяжках, больше никто! – раскипятились оба.
Вениамин вернулся, хотел сесть.
Явилась секретарша, пригласила к директору.
– Что вам Майкин со Шпилькиным говорили?
– Что вы, как свинья, что вы…
– Ну, мне ясно! А вы что, поверили? Да Майкин – провинциалчный плюньбой, только груши в спортзале околачивать! Шпилькин – с одной извилиной от интендантской фуражки – спец в грязном белье копаться, он и здесь больше не преподаватель, а препобратель! Не приложу ума, как их речервуары заткнуть-промокнуть? Может, уволить?
Вениамин подумал: «Об отсутствующих не говорят – о них злословят», – и промолчал. Вернулся в учительскую, сел.
– А мы-то тебя ждем, ждем. Выйдем, профильтруем, – сказали Майкин и Шпилькин.
Вышли.
– О чем говорили у директора?
– О вашем увольнении.
– Что-о-о? Ну, заяц!.. – и потащили Вениамина к директору.
– Что, опять? – стукнул по столу директор. – Вам, Вениамин Васильевич, зачем, как лучшему ученику, учительство доверили? Работать?!
– Работать!
– Что-то не видно пока, – съехидничал Майкин.
– Ну, если это работой называется… – подпустил Шпилькин.
– Все! Даю испытательный срок! – рявкнул директор. – А там посмотрим…
Вениамин согласно кивнул, вернулся, сел и попробовал испытующе печатать первые шедеврализмы.
– Не бери в голову, – тихо сказал Майкин. – Пойдем побазарим.
Вениамин не пошел.
– Передымим? – шепнул Шпилькин.
Вениамин отказался.
Опытные педагоги убежали.
Явилась секретарша, пригласила к директору.
Вениамин не пошел.
Директор с опрометчивым оптимизмом произнес:
– Хорошо, когда их три… в смысле, трое! – и приказал секретарь-машилистке печатать приказ об увольнении Воробейникова.
Опытная воспитутка педколлектива в быстром канцеляритме набросала вводную, споро поставила в нижнюю часть приказа три науклизмы: «за противопоставление коллективу, неподчинение приказу и профнепригодность», – когда пришло известие, что третий учитель труда взял больничный.
Этот оригинал, бывший мастер произвольственного обучения из ПТУ, говаривал: "Выйди, не скучая, из каждого случáя!". Никто не знал, по какому случаю он заскучал работать, но замещать теперь еще и ветерана, кроме Вениамина Васильевича, было некому. И приказ об увольнении был делетирован.
***
На третий день случился упоминаемый Шпилькиным педсовет. Сначала решили приструнить неуспевающих.
– Сколько у тебя двоек? – спросил директор, председатель совета, у шестиклассника Крутикова.
– Всего? Вместе со вчерашней – десять…
Вениамин Васильевич в светлом настроении шепотом прокомментировал:
– Десять – не сто десять!
Директор строго взглянул в его сторону.
– Разрешите вопрос? – заминая неловкость, перестроился Вениамин Васильевич. – Крутиков, тебя кошмары по ночам не мучают, с такой успеваемостью?
Директор одобрительно кивнул и тоже уставился на вопрошаемого:
– Отвечай, Крутиков, отвечай!
– Нет, не мучают.
– А общее самочувствие как? В отчаянье не впадаешь? – вкрадчиво крался в неизвестном направлении Вениамин Васильевич.
– Не-а, не впадаю, – уже охотнее ответил Крутиков, – да я все знаю, только не помню!
– Вот, и это замечательно, – подхватил Вениамин Васильевич, – у человека десять двоек, а он не замечает, спит спокойно. Все зная, не гонит, просто с надеждой вглядывается в будущее!
Директор решительно перехватил инициативу:
– Хорошо, а ты двойки думаешь исправлять?
– Думаю.
– Вот, у человека мечта есть! – опять взял не ту сторону Вениамин Васильевич.
Председатель педсовета повысил голос:
– Исправлять до какого срока? До потери пульса? Твоего или моего?.. – и, не дождавшись ответа, приказал:
– Крутиков, ты свободен, закрой дверь и выйди!
Но ученик сначала открыл дверь, вышел, только потом закрыл!
Директор, чуть не выйдя из себя, обернулся к Вениамину Васильевичу:
– Какая мечта?! Я был на последнем экзамене, где этот гонщик хватал то один билет, то другой, просматривая их. Пока я не вмешался…
– И помешали мечте осуществиться? Ведь, если он искал что-то, значит, что-то же и знал!
Следующим вызвали хулиганистого Недоковкина из восьмого «В», где классуху замещал сам Воробейников, и претензии к воспитаннику пришлось излагать ему.
– Посмотрим, коллеги, замечания учителей в журнале. Так. Вот: «Озвучивал свои вопросы вслух на уроке литовского языка».
Гм, что в этом плохого? Подросток изъясняется на языке края, где он живет, на государственном языке говорит со своими единомышленниками…
– Вы читайте дальше, читайте!
– «На урок химии специально принес рубидий, чтобы устроить в воде взрыв».
Но, уважаемые, это же надо иметь целеустремленность и пламенную любовь к науке, чтобы уговорить сработать мокрую взрывчатку!..
Еще замечание: "Веселился на уроке истории".
«Смех пуще печали делает нас рассудительными», – сказал кто-то из классиков. Рассудил, значит, молодой патриот, что не все в нашей истории так черно, есть и белые пятна…
Директор негодующим жестом прервал Вениамина Васильевича:
– Доколе такое может продолжаться?
– Да, в конце концов, за свое поведение надо отвечать… так, чтобы спросить боялись!
Директор нетерпеливо перевел взгляд на Недоковкина. Тот понял правильно. Кротко сказал: "До свидания", – и с достоинством вышел.
– Учеба – это труд, – назидательно и грозно начал разгон председатель педагогического совета, – и каждый из нас должен сделать все, чтобы…
– …учиться было трудно! – не смог притормозить учитель труда.
Педагоги рассмеялись. За ними хихикнули даже полномолчные представители ученической общественности. Это разрядило грозовую атмосферу.
Раздосадованный директор, все же, вспомнил вольтеровскую резюминку: "Что сделалось смешным, не может быть опасным". И постарался достойно парировать:
– Нет, недаром Конфуций говорил о таких, как вы, Вениамин Васильевич: "Встретишь учителя – убей его"!
Воробейникову хватило ума не мычать, промолчать.
Педсовет привычно вырулил к отчетам. Потом – к "Разному". Жизнь продолжалась!
***
Жизнь шла по накатанной колее. Уроки шли по школе.
Однако и случаи от них не отставали: через три дня по ОБС пришло известие о готовящейся внезапной проверке школы. И по всем ориентирам выходило, что попадет комиссия именно на уроки труда! Заучилка и не успевала сменить решетку расписания, и добровольно никто не соглашался подставляться вместо Воробейникова.
И, все же, находчивый Вениамин Васильевич, предупрежденный лишь накануне, успел-таки раздать вопросы ученикам: и те, которые будет он задавать им, и те, которые они ему зададут после объяснения нового материала. Написал подробный план урока. По тематическому плану предстояло научить питомцев рубке металла с помощью молотка и зубила.
И вот "внезапно" объявленный открытый урок труда. Комиссия заняла места у задней стены учебной мастерской.
Указка в руках Вениамина Васильевича, словно палочка дирижера, виртуозно летала вдоль соответствующих мировой рецессии технищенских плакатов. Голос наставника крепчал. Наливался торжеством, мол, знай наших!
– Во время рубки смотрят на режущую часть зубила, а не на боек! – вдохновенно возглашал Вениамин. – Надо следить за правильным положением лезвия. Удары наносить по центру бойка сильно, уверенно, метко!
Когда он умолк, члены комиссии едва удержались от аплодисментов, но вовремя спохватились, что они на уроке, хотя и открытом. А члены обучаемого сообщества, словно птенцы, клюющие зерно, продолжали понятливо кивать в такт улетевшим уже словам учителя.
– Какие будут вопросы? – обратился к ученикам Вениамин Васильевич.
Но что за чертовщина? Те, кому предписано было заинтересованно адресоваться к наставнику, продолжали разглядывать зерно у себя под столами, а вверх взметнулась грязная ладонь героя нашего времени-двоечника Невриенко. Именно этого идейного противника хороших знаний, подхватившего где-то знамя сомнительной треплики: «Лучше голым съехать с терки, чем учиться на пятерки!»
– Не могли бы вы показать, как это – не смотреть на боек, Вениамин Васильевич? – невинно заморгал Невриенко.
Вслед за ним поднял руку хроникальный опаздун и прогульщик Пискарев:
– Да, как это держать зубило, как это бить молотком, если не видно?
Третий из поднявших руки, известный всем пацанам учудилер Жмуркин, был краток:
– Хорошо бы посмотреть, как – не смотреть?
– Разрешаю подойти ближе к верстаку, ребята, – заботливо произнес препод, – и встаньте так, чтобы вам было хорошо видно.
Вениамин Васильевич высоко размахнулся с правой:
– Вот как рубят!..
Молоток мощно просвистел мимо зубила и шмякнул по большому пальцу левой руки наставника! «Ой!» – чуть не взвыл Ворпобейников. Но сдержался, с достоинством глянул в ехидные выстрелыши глаз окружающих и нравоучительно произнес:
– Так рубят малотренированные слесари, вроде вас!
– А вот так… – молоток снова бойко полетел к бойку инструмента, но вместо желанного цокота металла раздался новый шлепок. На этот раз – по указательному пальцу учителя! Вениамин еле сдержал стон.
Мужественно улыбнулся:
– Так рубят такие не дисциплинированные ученички, как вы!
– А вот так! – опять прозвенел его отчаянный голос.
Он размахнулся.
– Так! – и в третьей попытке молоток цокнул по овалу бойка звонко и весомо, тонкая стружка из-под лезвия обреченно завилась на губки тисков.
– Так рубят настоящие мастера слесарного дела! – вполне уверенно подытожил Вениамин Васильевич.
Хорошо, что их было три… дылды, закрывших от проверяющих гримасы лица мастера!
Открытый урок получил отличные отзывы комиссии.
***
Вениамин Васильевич заслуженно чувствовал себя победителем и совсем не ожидал, что к нему на следующий урок явится представитель давешней комиссии в сопровождении директора. Зачем? Чтобы методически проверить, как ученики усвоили хотя бы теорию рубки металлов, которую, будто бы неплохо, изложил им учитель.
Тем более что это еще, как сказать! Если хорошо усвоили, то и хорошо изложил. Если же плохо ученики будут отвечать сегодня – значит, все-таки, недостаточно хорошо изложено. Вот он и пришел выяснить, представитель.
– При опросе вызовите вот этих учеников, – сухо приказал и подал Вениамину Васильевичу список.
Глянул Воробейников, и заныло у него под ложечкой и ниже: в списке из трех – одни живые трупы! Хорошенькое мнение сформируется после их гиблых ответов! Что же делать, что делать? Такого сухаря на сырой мякине дундуктивного метода не проведешь…
А что если… с помощью метода программированного контроля? Конечно, хорошо бы применить самый передовой. Чтобы, например, не осрамившийся адронный коллайдер, а перспективный отечественный, линейный.
Нет, не успеть, не получится ничего путного из встречных пучков, кроме колов на лайдах, переходящих в черные дыры неуспеваемости! Придется использовать не ускоритель элементарных частиц, а элементарное ускорение, частично апробированное и прямолинейное.
Прямо на голубом глазу и обратился к старшим шкрабам:
– Хорошо, когда их три… но для тотального контроля успеваемости не лучше ли не только этих, а всех присутствующих опросить?
– Что же, – трогательно проморгали те, по-отечески снизойдя, – если успеете за десять-двенадцать минут…
– Хорошо!
И после приветствия и переклички учеников по списку Вениамин Васильевич объявил:
– А теперь проверим, как вы знаете прошлый материал. Возьмите чистые листки бумаги, напишите свою фамилию… Готово? Сейчас я назову три вопроса программы и по три ответа на них. А вы укажите на своих листках цифрой – номера правильных ответов на каждый вопрос. Понятно?
– Понятно-о!
– Итак, первый вопрос: как называется слесарная операция, при которой с помощью ударов по режущему инструменту деталь разделяется на части? Ответы: первый – опиливание, второй – зачистка, третий – рубка…
– Второй вопрос: каким инструментом осуществляется рубка металлов? Ответы: первый – паяльником, второй ответ – зубилом, третий – циркулем…
– Третий вопрос: какой рекомендуется угол заострения зубила для рубки стали? Ответы: первый – 60 градусов, второй – 1 градус, третий ответ – 180 градусов…
Через двенадцать минут Воробейников так же четко скомандовал:
– Дежурный, соберите листочки… Продолжаем урок. Новая тема…
Еще до конца занятий в школе Вениамин Васильевич успел принести в кабинет директора стопку контрольных листков:
– Вот проверил, пожалуйста, взгляните. Три десятка пятерок. Стопроцентно отличное усвоение материала и такая же успеваемость!
Прикольно, когда рубишь…
